– Борис Владимирович, на какую роль вы бы никогда не согласитесь? Что вам претит?
– Существуют определенные вещи, которые ты не допускаешь. Например, сценарий, написанный глупым человеком с матерком (что в последнее время очень модно) на «голубую тему» никакого отношения к актерству не имеет. В нем нет личностей. Да и работать не надо, просто органично произносить текст. Мне искренне жаль молодых актеров, участвующих в низкопробных сериалах. У них нет материала, на котором можно расти. То, что они делают, требует органики, не более. Это программа первого курса любого театрального вуза.
– Неужели вам ни один сериал не нравится?
– Лучшее, что я видел за последнее время – это фильм «Ликвидация». У Машкова была блестящая работа, и Маковецкий исполнил роль полужида на высоком профессиональном уровне. Остальные просто проигрывали на их фоне, несмотря на то, что материал у них был значительно лучше. Камера бесстрастна, она берет и фиксирует только то, что есть. Если плохо, то это плохо. Одна из причин – нехватка времени. Когда был Советский Союз, наш
кинематограф был великим и знаменитым. Конечно, там была комиссия, которая сначала утверждала сценарий, затем актеров, потом отсматривала материал и, при необходимости, меняла состав артистов. Сейчас этим занимаются продюсеры, у которых есть только один талант – умение достать деньги. И все. Поэтому очень часто в кино приходят любовницы, блатные люди... А это все сразу вылезает. Я еще раз повторю: экран бесстрастный. К сожалению, мы давно не имеем успеха на международных фестивалях. Так радуемся между собой. Леня Ярмольник получил премию за лучшую мужскую роль. Его все любят, он очень хороший, добрый парень, но артист плохой. Но у него сейчас есть деньги, и он их вкладывает в картину, и сам снимается. Это никакого отношения к искусству не имеет. Это наши «домашние радости». Сродни тому, когда мы говорим о ребенке: «Какой талантливый мальчик! Он сегодня так красиво чихнул! Вы не представляете! После этого еще и руки об штаны вытер! Явно артистом будет».
– Звягинцева за рубежом ценят. Его «Левиафан» получил немало наград…
– Он очень талантливый парень, я его хорошо знаю. Когда был студентом, работал у нас в картине «Королева Марго». Ходил, задавал вопросы. Я еще тогда подумал: «Как приятно, что человек интересуется». Но его ценят у нас. И только... Поймите: то, что мы делали в СССР, не делал никто. Я на протяжении 12 лет каждый год ездил в Америку. Меня туда приглашали преподавать актерское мастерство. Умом я понимал, что там все совершенно другое и это никому не нужно. Там звезд-то всего 10 человек, остальные – актеры среднего уровня. Так вот там сейчас изучают кино Советского союза. А мы его забыли…
– Вы сказали, что в Голливуде всего десяток хороших актеров, кого вы имеете в виду?
– Аль Пачино, Дастин Хофман, Мэрил Стрип, Де Ниро, Хопкинс, из тех, кто помоложе – Том Хэнкс, такой интеллектуал, нетипичный для Америки, там же обычно любят более брутальных парней. Я снимался в США, там не очень хорошие артисты, школа плохая. А вот те, кого я перечислил, интересуются театром, искусством, и они при этом очень скромные люди.
– Никита Михалков однажды сказал, что учит своих учеников, как оградить себя от режиссера, потому что сейчас в данной сфере мало талантов и актерам приходится сложно…
– Да, совершенно верно. Никита Сергеевич – великий демагог. Он отличный профессионал, но любит порассуждать. На съездах кинемоторгафистов в одной речи говорит одно, а на следующий день – совершенно противоположное. И все аргументировано, с жаром, со страстью. Он счастливый человек! Да и есть в кого и куда –дедушка, папа, второй дедушка, Андрон, Суриков… А как другому пробиться? Вот у меня сейчас студентка пошла в режиссуру. Позвонила и попросила посмотреть ее картину: «Я ничего понять не могу. Ее никто не хвалит, но и не ругает. Мне никто ничего не говорит и я не понимаю, удалась она или нет». Я пообещал посмотреть и ответить честно. Но в принципе это так и есть. Я перестал ходить на все обсуждения. Вот мы сидим люди, которые сделали эту картину, которые потратили полгода или год своей жизни на нее, которые старались сделать ее хорошо. И мы встречаемся с кинокритиками. Они сидят и задают такие вопросы, что становится стыдно. Это ведь люди, это их профессия, они за это получают деньги, ездят бесплатно на кинофестивали, тусуются там целый день. Все у них хорошо и замечательно. Но профессионального разбора практически нет. Или их не научили, или они сами не хотели научиться. Это как раз то, о чем говорил Никита Михалков. В принципе, артист должен сам себя защищать всегда, сам уметь выстраивать свою роль, его этому учат. Но помимо этого еще есть воля, дисциплина, профессионализм. А у нас, как правило, молодой вдруг появляется, а потом исчезает. А в чем дело? Да пьет. А потом на наркотики переключается. Ну какое отношение это имеет к профессии? Советский Союз тоже обладал очень хорошими артистами, которые пили. Но они и снимались. А здесь только пьют. Выбирают что-то одно.
– В театре тоже все так плохо?
– Нет. В театре ты на сцене, и там зритель, и ты должен три часа играть. Вот попробуй не в форме выйти, что ты сможешь сказать? Ничего. Знаете, как зритель реагирует интересно? Он замирает. У нас была одна очень известная актриса, она играла Корделию в «Короле Лире». Она выходила и произносила первую фразу: «Ничего, батюшка» и все. В зале наступала гробовая тишина. Гробовая! Такой звон! У меня в такие моменты плохо с сердцем становится. Я думаю: «Господи, какой позор, как стыдно!» Иногда это проходит. Но. как правило, таких людей выгоняют, и они потом только жалуются на свою судьбу. В кино ведь 5-7 минут снимается кадр. А когда ты на сцене, ты голый. Зритель-то тебя постоянно видит! И когда тысяча человек на тебя смотрит, а ты двух слов связать не можешь, это, конечно, жутко.
