Петр Лаул – интерпретатор и исследователь жизни Бетховена. Во время пандемии он выпустил книгу, посвященную творчеству композитора. В честь юбилея мастера исполнил все его сонаты, а их 32!
Энциклопедия эмоций
«Хочется сделать что-то значимое, – признается музыкант. – Есть много вариантов. Кто-то играет все фуги Баха, кто-то еще какие-то большие циклы. Мне самым интересным показался Бетховен. Его цикл совершенно уникальный – ни одного слабого места! 100 частей, 32 сонаты… Поразительно ровные и разнообразные. Нет ни одной, которой не было бы смысла играть. Это энциклопедия жизни, эмоций, причем не только возвышенных. Там есть юмор, злоба, любовь… Каждый концерт как остросюжетный фильм. Изучая весь этот пласт целиком, начинаешь видеть вещи, которые не разглядишь, когда смотришь на «картину» с какого-то определенного угла».
Сочинения, которые нескучно слушать
Петр исполнил сонаты Бетховена в Северной столице. Потом возникла идея пяти концертов.
«Этот цикл я играл по-разному. И в два дня, как в Воронеже, и в один, – рассказывает Лаул. – Предпочитаю второй вариант, но не везде это возможно. К тому же, это большая нагрузка на оркестр. Зрителям проще: Бетховен настолько разнообразный композитор, что его сочинения нескучно слушать подряд. В этих концертах он спорит сам с собой. Когда я выстраивал программу (1-й, 3-й, 4-й – в первый день, 2-й, 5-й – во второй), получился очень естественный цикл с кульминацией в 4-м концерте и финальным апофеозом в 5-м. Мне нравится такой порядок».
Бетховен помог мне преодолеть кризис среднего возраста, шутит пианист: ««Обычно в 40 лет у человека спрашиваю: что ты успел? У меня есть универсальный ответ: 32 сонаты Бетховена!»
Когда вместо Вены Санкт-Петербург
Немецкий композитор занимает важное место в жизни каждого музыканта.
«Нельзя сказать, самый великий он или нет, но Бетховен определенно находится в центре мировой музыкальной истории, – уверен Лаул. – От него расходятся все пути. И назад, к тому, что было ранее. И вперед, потому что он оказал влияние на мастеров XX века. Практически для всех он был точкой отсчета».
Несмотря на то, что Петр посвятил изучению жизни и творчества Бетховена много времени, он не берется утверждать, что знает о нем все. В биографии Людвига много белых пятен. К примеру, письмо «Бессмертной возлюбленной». Исследователи до сих пор гадают, кто была эта женщина.
«Интересные, а порой и удивительные факты приходят каждый день, – говорит пианист. – Когда я играл 32 сонаты, для меня было большим открытием узнать, что в 1824 году премьера Торжественной мессы Бетховена – это его самое грандиозное оркестрово-хоровое произведение – была не где-нибудь, а в здании, которое находится на месте Малого зала филармонии в Санкт-Петербурге. Это было единственное прижизненное исполнение. В Вене его не могли сыграть по разным причинам, а наши меценаты, среди которых был князь Голицын, организовали выступление Бетховена. Меня это поразило. У нас много говорят про патриотизм в связи с какими-то военными делами. У меня же он просыпается именно в такие моменты. Когда я убеждаюсь, что в России великие музыкальные или художественные вещи оценивали по заслугам раньше, чем в Европе. У нас проходили невероятные культурные события. Впоследствии Щукин и Морозов собрали коллекции импрессионистов и Пикассо, которых на Западе еще никто не знал и не мог оценить по достоинству. И таких фактов очень много».
«Играть без дирижера – идея завиральная»
Некоторые современные исполнители любят играть с оркестром, но без дирижера, считая, что «посредник» только мешает творческому процессу. Мы решили поинтересоваться, что по этому поводу думает музыкант из Санкт-Петербурга.
«Я отношусь к этому скептически. У меня было, может быть, два подобных случая, – вспоминает Лаул. – Григорий Липманович Соколов перестал играть концерты с оркестром, потому что считает, что нельзя сработаться с дирижером. Воля должна быть одна – его. А если что-то не так, как он хочет, тогда это уже не тот художественный результат. Мне же, как зрителю, который пришел на концерт, интереснее услышать двух личностей, чем одну, даже самую выдающуюся. Лучшие записи прошлого (например, второй концерт Брамса Эдвина Фишера и Вильгельма Фуртвенглера) интересны именно потому, что в них есть столкновение личностей огромного масштаба. Если убрать дирижера, можно лишиться чего-то очень важного. Я против этого. Как слушатель. Могу сыграть без дирижера в пожарном случае, но это какая-то завиральная идея».
