Героям-освободителям выразили самую глубокую признательность за их великий подвиг, а также вручили продуктовые наборы, схожие с теми, что они получали в «огненные сороковые», – в знак памяти о временах их славной молодости. В гостях у нескольких ветеранов побывали и корреспонденты «ГЧ».
«Для однополчан я была таким же боевым товарищем, как все»
Когда началась война, Анна Георгиевна Бурбелюк училась в медицинском техникуме на фельдшера. Курс выпустили досрочно, и Анна устроилась в Рамони акушеркой. А менее чем через полгода ее призвали в армию.
17-летняя девушка сначала попала в госпиталь, а потом – на передовую, где оказывала первую помощь бойцам. «Везде одни раненые, – вспоминает ветеран. – Все в крови, от которой даже валенки промокали насквозь. Одного перебинтуешь, берешься за следующего – и так нескончаемый поток».
Дальнейшую судьбу своих пациентов Анна Георгиевна не знает. Ребят забирали в медсанбат, а она вместе со своим полком шла дальше. «Конечно, было тяжело – и морально, и физически. В день проходили десятки километров, примерно через каждые 20 делали 2-часовой привал. Спали в чистом поле, прямо на земле». «А зимой как?» – интересуемся. «Да так же, – невозмутимо отвечает она. – Максимум еловых лапок подстелешь, если лес рядом, а то и просто на снег ложились».
«Неужели однополчане не старались создать для вас какие-то особые, более комфортные условия. Все-таки вы единственная женщина среди такого огромного количества мужчин?» – «Да что вы? Нет, конечно. Что тут можно было сделать? Да к тому же, я для них была таким же боевым товарищем, как и все. Я специально себя так поставила. И меня за это уважали».
За четыре года в пехоте девушка в буквальном смысле слова прошла Киев, Румынию, Венгрию. В конце 1945-го, во время очередного боя, Анну Георгиевну контузило – она потеряла глаз и целую неделю не могла разговаривать, но потом нашла в себе силы двигаться дальше.
Победу наша собеседница встретила в Чехославакии: «Еще когда мы входили в страну, нас, советских солдат, осыпали цветами, а потом подхватили и несли на руках… – говорит ветеран. – А потом местные накрыли для нас праздничный стол, и были танцы под звуки духового оркестра…»
«Воронеж был разрушен практически полностью»
Перед глазами Митрофана Варфоломеевича Латышева до сих пор стоит только что освобожденный от немецко-фашистских захватчиков Воронеж. Тогда наш собеседник учился в 7-м классе и жил с пожилыми родителями в селе Анненка Верхнехавского района.
Он приехал в город с приятелями: «На улице Кирова и проспекте Революции стояли лишь остовы зданий с пустыми глазницами окон… Да весь Воронеж практически полностью был разрушен!» Повсюду были мины. Одну из них, зажигательную, мальчишки нашли на тротуаре в Петровском сквере. «Друг мой поднял ее и швырнул. Бестолковый! А если б взорвалась?» Что бы тогда было, Митрофан Варфоломеевич отчетливо понял всего через несколько месяцев – после окончания школы.
16-летний парнишка переехал в Воронеж (жил в подвале полуразрушенного дома, где сейчас располагается кукольный театр). Работал в артели по пошиву детской обуви, когда пришла повестка. После 10-дневных курсов минеров ему выдали специальный «щуп» и отправили расчищать лог от Чернавского до Вогрэсовского моста. Затем – улицу 20-летия Октября, Фридриха Энгельса, окрестности Воронежа.
«Мы собирали снаряды в определенное место. Сверху клали противотанковую мину – и подрывали. Страшно было, – признается ветеран. – Ну что мы, мальчишки совсем!»
Один из их группы (всего было 12 человек) подорвался на мине: «В Рамонском районе, на поле, где росла капуста, метров в 300 от меня вдруг раздался взрыв, – рассказывает Латышев. – И в одно мгновение не стало Славки. Жаль, хороший был парень». А однажды ребятам пришлось вспахать только что разминированное поле. «Что было делать? Председатель совхоза приказал. Сели на трактора – и вперед». По домам юных саперов распустили лишь в 1945-м.
«Пришло сообщение – на Сталинград летят 500 самолетов…»
Еще одна наша землячка, Ефросинья Степановна Лушина, в 1941-м работала на заводе синтетического каучука имени С. М. Кирова.* Девушке было 21, и она собиралась замуж, но влюбленных разлучила война. «Молодой человек мой был летчиком, – рассказывает женщина. – К сожалению, он погиб».
Когда немецкая армия подступала к Воронежу, предприятие эвакуировали в Казань. Фрося не поехала: «Сначала стала председателем Райкома партии Сталинского района.** Готовила медсестер для фронта. А затем и сама отправилась воевать».
Девушку определили в войска Воздушного наблюдения, оповещения и связи телефонисткой на командном пункте. «Я очень быстро писала, – говорит ветеран, – поэтому генерал один (к сожалению, уже не помню его фамилию) только меня и требовал к телефону. А то дадут какую-нибудь другую, а та не успевает…»
Ефросинья Степановна поделилась с нами и своим самым ярким воспоминанием о войне: «Мы были в Лисках. И пришло сообщение – на Сталинград летят 500 самолетов. Я вышла на улицу, смотрю – действительно, как будто одна линейка. А мне один офицер говорит: «Ты что. Это бреющий полет. Всего 25–50 метров над землей. Летчиков в кабине разглядеть можно. А ты выскочила!» Но в тот день нас не бомбили».
«Да, нам, ветеранам, есть что рассказать, – подытожила Ефросинья Лушина. – Мы были свидетелями страшных, но вместе с тем великих событий. Это был подвиг всего нашего народа, каждого жителя страны. И я рада, что память об этом до сих пор живет в сердцах людей. Акция «Фронтовой паек» – яркое тому подтверждение. Огромное спасибо ее автору Сергею Чижову. Хочу отметить, что Сергей Викторович всегда уделяет внимание поддержке ветеранов, да и вообще всех пенсионеров, помимо того что ведет серьезную работу на законодательном уровне. Побольше бы таких неравнодушных политиков!»
* Сегодня предприятие называется «Воронежсинтезкаучук».
** Ныне – Левобережного.