«В наш поселок ворвался страшный грохот…»
Мария Михайловна родилась в 1926 году в селе Борщево Хохольского района. Летом 1941 года, она заканчивала очередной учебный год и с нетерпением ждала наступающих каникул.
По воспоминаниям женщины, их село было не только красивое, но и очень большое. Его даже называли маленькой Швейцарией. А на хуторе, где жила героиня, всегда царила умиротворяющая тишина. «В один из дней эту нашу тишину нарушил страшный грохот, – вспоминает Мария Михайловна. – И, словно саранча, полетели двухколесные немецкие мотоциклы. Всех жильцов хутора начали гнать, сказав, что скоро здесь начнутся бои. Мы сначала не знали, куда нас поведут. Каждый кто в чем стоял – так и пошел».
Всю семью нашей собеседницы перегоняли из одного села в другое через непроходимые леса. По словам Марии Михайловны, всех селян сторожили немцы с собаками. Отпечаталось в памяти героини и то, как они пешком шли до Курской области: и дети, и старики – «одним скопом».
– Мы добрались до села Прилепа, где немцы и объявили, что отныне мы называемся эвакуированными, – рассказывает собеседница «ГЧ». – Мы узнали, что нас будут распределять для отправки в лагеря Германии. За один день была собрана толпа людей (в числе них и я), которых загнали в дырявый вагон и погнали к месту заключения через Брест, Дюссельдорф и небольшие немецкие села. Так я и оторвалась от своих родных на долгих четыре года…
«Русские не имели права ходить по тротуару вместе с немцами»
В лагере, куда попала узница, были только русские женщины. Впрочем, назвать это время жизнью нельзя: «Меня распределили на завод, где изготавливали велосипеды, и каждое утро на работы нас забирала сурового вида немка. Так как в те годы я была еще подростком, физически тяжелую работу мне не давали. Я постоянно относила горячие спицы из одного цеха в другой. Однако наказывали – наравне со всеми».
В это время в Советском Союзе вовсю шли бои. Бомбежки докатились и до Германии. Марию Биндюкову вместе с другими узницами перевели в другой лагерь. По воспоминаниям Марии Михайловны, в новом бараке им выдали обувь, которая была сделана из цельного куска дерева. Носить ее приходилось на голую ногу. Поэтому дорога от лагеря до фабрики казалась просто невыносимой.
– Полураздетых, голодных, нас всегда водили по мостовой, – рассказывает героиня. – Русские не имели права ходить по тротуару вместе с немцами, ведь нас не считали людьми.
«Выжить в этом аду удалось только с Божьей помощью»
К концу войны Германию накрыли большие минометные обстрелы, и немцам некогда было думать о пленных. Самое страшное для узников было наблюдать за эсесовцами, которые ходили в черных мундирах вокруг огороженного участка, устланного людьми. А чтобы те не сбежали, такие территории по периметру окружали проволокой под высоким напряжением. «Люди там лежали, как селедки. Да и людьми их назвать было нельзя, – делится Мария Михайловна. – А к концу войны, чтобы не мучиться с пленными, немцы их попросту взрывали. Выжить в этом аду удалось только с Божьей помощью».
«Эмоций уже не осталось, был только инстинкт выживания»
Во время самой страшной бомбежки, в конце весны 1945 года, в приоритете у немцев было собственное спасение, и весь лагерь стал разбегаться. Марии Биндюковой удалось спрятаться в канализационном люке. Это спасло ее от осколков гранат и пуль, которые летели со всех сторон.
– Сколько я там просидела, не знаю. Казалось, к этому времени наступило помешательство, но нужно было куда-то бежать, – вспоминает героиня. – Рано или поздно пришлось вылезти из люка и спрятаться в развалинах. Немцы всегда носили с собой под кителем еду и, если попадались их трупы, то приходилось таким образом искать провиант. Эмоций уже не осталось, был только инстинкт выживания.
Счастье увидеть русского человека
Окончательно освободили узников союзные советским войска. Полуголых, полуживых русских людей вновь собрали на площади, где их уже ждали советские солдаты.
– Вы себе представить не можете, какое было же счастье увидеть нашего русского человека, – со слезами на глазах описывает Мария Михайловна. – Многие кричали от радости, кто-то рыдал навзрыд. Нам тогда сказали написать письма своим родным. Когда я приехала домой, мама первым делом показала мне это письмо, хотя я и не думала, что оно дойдет до России.
Как они вместе с другими угнанными добрались домой, Мария Михайловна уже не помнит. Помнит только слезы и теплые руки матери, которая уже не надеялась увидеть дочь живой.
На фотографиях в архиве нашей героини запечатлены светлые моменты ее биографии. Их тонкая теплота будто символизирует торжество мира и добра над разрушением и жестокостью
P.S. Сегодня Мария Михайловна хочет только одного: чтобы память о Великой войне находила отклик в сердцах людей и оставалась символом страшных людских страданий, которые не должны повториться. К сожалению, в наше время этот простой и, казалось, общепризнанный призыв вновь звучит в буквальном смысле на злобу дня.
