«Скрябин для скрипки» и бадминтон
– Между вашими вступлениями была неделя. Как вы провели это время?
– Готовился к концерту. Мы с Борисом Березовским учили программу и играли в бадминтон. В Москве есть местечко, куда мы ходим. Этот спортзал, кстати, посещает и Михаил Плетнев. Такие у нас бадминтонные увлечения. Они тоже нужны, потому что надо поддерживать физическую форму. Когда занимаешься музыкой, тратишь много энергии. Бадминтон с этой точки зрения очень хорошая игра. Нравится и мне, и Борису.
– Вчера мы услышали удивительную программу. По какому принципу вы ее составляли?
– Существовало несколько вариантов, и они корректировались в процессе работы. У нас был запрос от дирекции фестиваля, чтобы были какие-то ниточки, ведущие ко времени Андрея Платонова. Так возник Катуар, который являлся его современником и описывал в музыке события той эпохи. Мы думали и о Прокофьеве, и о Метнере, но в итоге оставили Стравинского и Катуара. С технической точки зрения – это связь с Платоновым. С музыкальной – хорошие, редко звучащие произведения. В программу вошла абсолютно новая для нас соната Катуара для скрипки и фортепиано «Поэма», которую ни Борис, ни я раньше не играли. Некоторые пьесы Крейслера мы тоже исполнили впервые. Нам нравится открывать такую музыку. У Ойстраха есть запись, сделанная в 60-70-х годах. С тех пор это практически никто не играл. Прослушайте, если вам интересно. Это такой «Скрябин для скрипки». Колористически разнообразная музыка.
«Дитя карантина»
– В Воронеже вы играли на современном инструменте. Почему?
– Моя скрипка очень интересно сделана. Если ее увидит непрофессионал, он подумает, что это старинный инструмент. Он создан по специальной технологии с таким искусственным состариванием дерева. Выглядит как абсолютно старая скрипка. Это «дитя карантина», появившееся во время пандемии. Последние 5 лет я играл на скрипке итальянского мастера Маттео Гоффриллера 1720-х годов. На этом инструменте – буквально два месяца. Если возьму его, у меня будет маленькая коллекция.
– Перед первым концертом вы говорили, что мечтали выступить на Платоновском фестивале, и вот мечта осуществилась. Ваши ожидания оправдались?
– Это уникальный форум, в том плане, что здесь не только музыка, но и литературная, театральная, художественная программы. Я очень жалею, что не смог прилететь пораньше, потому что хотел посетить спектакль по Платонову «Дураки на периферии» в Камерном театре. Сюда приезжают такие имена, такие солисты, делаются такие программы, которыми может похвастаться далеко не каждый фестиваль России и мира. Концепция хорошо проработана, прекрасная организация…. Впечатления замечательные!
«Это неблагозвучно, но так звучит наше время»
– В этом году все мы оказались в непростой ситуации. Расскажите, как вы провели недели самоизоляции…
– У меня появился кот. Я отдохнул, восстановился, стал спокойнее. Когда в «докарантинном» ритме все время куда-то едешь, что-то готовишь, играешь, не успеваешь даже присесть. Стресс, дискомфорт скапливаются внутри, и в итоге ты чувствуешь себя на сцене немного напряженным. Тебя постоянно беспокоят. А тут был период, когда появилась возможность выдохнуть, подумать… Я и многие мои коллеги, если волнуемся перед выступлением, убеждаем себя: «Люди пришли на концерт, они не хотят смотреть на то, как ты переживаешь, они мечтают насладиться красивой музыкой и хорошим исполнением». Ты должен чувствовать себя абсолютно также. Но когда находишься в стрессе, это не работает. После нескольких месяцев спокойствия я чувствую себя более комфортно. Первые 10 дней, когда все только началось, и было абсолютно непонятно, когда мы вернемся к нормальной жизни, я сразу подумал: «Надо использовать это время, чтобы от всего отдохнуть». А потом, естественно, стал заниматься, чтобы не терять форму. Леониду Когану приписывают фразу: «Если ты не позанимаешься один день, услышишь это сам, если два дня, услышит твоя семья, если три – абсолютно все». Это, конечно, утрировано, но, если сделать перерыв в 2-3 недели, будет действительно тяжело.
– Вы, как и многие известные музыканты, принимали участие в проекте Московской филармонии «Домашний сезон». Приходили в зал, исполняли произведения, концерт транслировался онлайн… Каково это играть в пустоту?
– Знаете, мне понравилось. Сначала я думал, что будет некомфортно. Но потом вышел на сцену, увидел камеры и понял: за ними достаточно много ушей. Аудитория была очень большой, тысячи людей смотрели эти онлайн-выступления. Гораздо больше, чем в любом концертном зале. И это давало ощущение, что тебя слушают. Мне проблематично играть в пустоту, когда вокруг никого нет. Например, на записи в студии, когда рядом только микрофон и звукорежиссер. Нет эмоционального отклика. Конечно, в пустом зале тоже отклика не было, но я понимал, что играю для людей, которые хотят это услышать. В этом плане было психологически легко. Плюс ко всему я играл в абсолютной тишине: никаких шорохов, телефонов, кашля… Это очень приятно. Конечно, на постоянной основе подобный опыт не приживется. Все-таки и нам, и публике нужно живое общение.
– Как вы думаете, какое музыкальное произведение отражает нынешнюю ситуацию в мире?
– Этот вопрос скорее к современным авторам. Они пишут сложную, запутанную, нервозную музыку. Многое создается из хаоса. Это неблагозвучно, но, к сожалению, так звучит наше время. Когда вокруг столько неопределенности и проблем, я предпочитаю слушать то, что приземляет и несет гармонию – Баха, Моцарта, Шуберта. Что-то очень чистое.
Партнер Платоновского фестиваля – Центр Галереи Чижова – центр поддержки наиболее значимых событий в сфере культуры.
