– Как вы относитесь к такому самобытному явлению как русский рок?
– Русский рок для меня это, конечно, не Animal ДжаZ. Это стихи под инструментальное сопровождение. Когда-то он был живым, действующим и прекрасным продуктом, но со временем заполнил себя своими же отходами. Теперь нужно очень постараться, чтобы найти ростки чего-то прекрасного, пробивающегося сквозь эту субстанцию.
Дело в том, что движение возникло на протестной почве, было в большей степени «глашатайским» нежели музыкальным. Когда протестная составляющая ушла, выяснилось, что культуры извлечения звука и создания мелодий, которые въедаются в подкорку, просто-напросто нет.
В свое время такой же замшелой, как и все движение сегодня, начала становиться группа «Сплин», но Александр Васильев совершил революционный шаг. Он привлек в свою команду молодых ребят (барабанщика и басиста) из альтернативной андеграундной среды и дал им на откуп значительную часть процесса творения. Сам же остался композитором и автором текстов. В итоге их музыка превратилась в офигительную смесь русского рока, арт-рока, и фанка... И все это держится на все тех же стихах с правильной формой, которые можно издавать отдельно. Пожалуй, они – единственные, кто совершил шаг в сторону от этой мертвой глыбы.
Ну и всегда были те, кто держался параллельно относительно этого явления, кто всегда был в этом формате, но с западными оттенками. К примеру, Земфира.
– Ваша музыка достаточно редко попадает в ротацию... Почему?
– Потому что мы непонятные. Мы не поем о простых вещах доступным языком. Как автор, я предпочитаю мыслить образами, которые, зачастую, понятны только мне. В этом есть некое эстетство, порой чрезмерное. Поэтому меня иногда не понимают слушатели. Подготовленным людям, которые знают, что такое Animal ДжаZ, конечно, легче. А вот тем, кто впервые слышит нас, например, программному директору радиостанции, сложно. Ему трудно понять, про что песня «Три полоски», кроме того, что речь идет о кедах фирмы Adidas, которая, кстати, никогда кед не выпускала, только кроссовки. А между тем это песня о других вещах. И так происходит со многими нашими песнями. Все из-за этой непонятности. Я их не виню, такая у нас судьба.
– Как относитесь к соцсетям и распространению своей музыки в Интернете?
- Я не скачиваю музыку бесплатно, начиная с 2009 года: с тех самых пор, когда из-за распространения в Интернете провалился наш новый альбом «Эгоист». С того момента я взял себе за правило: если не объявлено правообладателем, что музыку можно скачивать бесплатно, не делать этого. Я всегда изыскиваю возможность и плачу. Сам так живу и стараюсь приобщить публику к цивилизованному существованию в рамках новой, «безлейбльной» реальности.
К распространению наших песен в соцсетях раньше относился не очень хорошо. Но с тех пор как мы открыли для себя краудфандинг, самое главное для нас выпустить альбом, а дальше - пусть люди выкладывают. Естественно, понимание степени ответственности у каждого свое, но зато получается народное распространение. Соцсети нужно грамотно использовать и тогда с ними можно мириться.
- Кстати, говорят, сбор средств на запись нового диска шел какими-то рекордными темпами?
- Да, сегодня (прим.ред. 24 ноября) будем отмечать, как за 4 дня в России собрали полмиллиона рублей.
- А как вы пришли к такому способу поиска средств на запись своих альбомов?
- На сегодняшний день, краудфандинг* - единственно возможный способ не сильно «затягивать пояса». Да, у нас много концертов, и в этом смысле мы находимся в топе российского андеграунда, так сказать, на вершине дна. Но, если у нас две недели нет концертов, как и другие музыканты, едва сводим концы с концами. Особенно те, у кого есть дети. Ничем, кроме музыки, мы не занимаемся, и раз в два года (а то и чаще) у нас накапливается материал, который нужно издавать. И тут начинается Голгофа: где найти деньги?
Раньше было просто: подписываешь контракт с лейблом, он дает тебе деньги, а ты ему – 14 песен, с которым можно делать все что угодно. С тех пор, как эта система рухнула, единственный путь – записываться за свой счет. Но это не про Animal ДжаZ. Это не та история, когда гитарист и басист записывают свои партии дома, потом приходишь в дешевенькую студию и сводишь все на 8 каналов. У нас музыка другого уровня. Например, в одной из песен используются 12 разных гитар: это, быть может, не так заметно, но если убрать хотя бы одну, «саунд» меняется полностью - и это слышно. Делать такую музыку можно только в серьезной студии, со звукорежиссером. Хочется, чтобы она звучала хорошо везде, поэтому необходим пост-продакшн. Опять же обложки: каждая из них у нас - настоящее произведение искусства. Например, для нового альбома каждую страницу буклета будет от руки рисовать художник из Краснодара. Все это - серьезные затраты. Если бы мы не пришли к краудфандингу, по полгода работали бы на один альбом. А что если бы наши дети?
К тому же это - прекрасный способ создать условия для существования потребителя музыки: люди прекрасно себя чувствуют, понимая, что помогают любимой группе. Представьте: из 60 минут, каждый из них лично оплатил 20-30 секунд. Мне кажется, это приятно осознавать.
- Кстати, раз уж вы упомянули новый альбом, уже есть общее представление, каким он будет?
- Настроение будет более позитивное, чем в «Фазе быстрого сна». Но для другой группы это был бы крайне депрессивный альбом. Мы, в принципе, депрессивные ребята. После исполнения наших песен большинство музыкантов ушло бы в запой.
– А каверам есть место в вашем творчестве?
– Да, мы берем песню, которая, как нам кажется, не раскрыта автором и пытаемся показать ее с другой стороны. Например, из "Frozen" Мадонны делаем металл, потому что в песне изначально есть эта мелодика. Любим все смешивать: например, на репетиции начинаем размышлять, как Том Йорк исполнил бы песню Кристины Агилеры, в процессе работы в одном из аккордов узнается Джамирокуай. В итоге получается такая музыкальная многоножка. В общем, шутим мы так.
- Есть ли какие-то табу, то, что вы никогда не позволите самому себе в творчестве?
– Да, нацизм или агрессию направленную вовне. Этого никогда не будет: она может быть направлена либо на меня, либо на ту женщину, которая доставила мне столько боли. Еще в моей музыке никогда не будет политики, песен типа: «Выйдем на улицу, встанем фронтом». Я не представляю, что должно произойти, чтобы я начал писать такие тексты.
– А сами вы аполитичны? Или обращаете все-таки внимание на то, что происходит, например, в Украине?
– Я в стороне от политики, но за событиями в Украине слежу, потому что это больно, это война. Но я ни в коем случае не отношусь серьезно к политическим играм. Здесь – настоящая жизнь, а там – театр, где играют не очень хорошие актеры.
Я, естественно, воспринимаю происходящее как человек, но соваться туда, пытаться демонстративно играть концерты, поддерживать ту или иную сторону – значит подписаться на эти игры. Я готов съездить к друзьям в Киев или Харьков, но как Александр Красовицкий. Я не поеду туда с гитарой, чтобы выступать в «освобожденном украинцами Славянске» или в «захваченном украинцами Славянске» (кто, как воспринимает). А люди, ради которых я должен стоять на сцене, услышать мои записи и так.
– Значит, искусство и политика должны существовать раздельно... Но, быть может, вы ставите перед собой какую-то глобальную цель… Изменить мир, например?
– Если я изменю хотя бы часть недостатков в себе, я уже сделаю лучше мир, хотя бы вокруг себя. Если благодаря моим песням, вечером после концерта кто-то не наорет на свою жену, а сядет и поговорит с ней о жизни, я буду считать, что одержана победа и произошло изменение мира, гораздо более ценное, чем то, что происходит, когда ты стоишь на Майдане и трясешь каким-то из флагов. Я влияю на мир, но снизу и незаметно и, по-крайней мере надеюсь, что люди, благодаря мне, становятся лучше. Все это как круги на воде разойдется и, быть может, произойдет что-то хорошее: например, кто-то не станет новым Гитлером.
Напрямую петь песни на политические темы мы никогда не будем, но поддержать кого-то... Почему бы и нет? Когда группе "Океан Эльзи" запретили выступать в Питере по политическим соображениям, на своем концерте в этом городе мы исполнили одну из их песен. Вокарчук, конечно, стал потом знаменем движения в Украине, но это уже совсем другая история. Мы пели в поддержку не украинского народа, а именно группы, которая поет о любви и которой запретили это делать. Также мы протестовали, когда в Украине запретили концерт группы «Тараканы».
*Краудфандинг - народное финансирование
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
Лидер группы Animal ДжаZ: «У меня нет ответов на 90 % вопросов моей жизни» (ЧАСТЬ I)
11 декабря Александр «Михалыч» Красовицкий привезет в Воронеж сайд-проект Zero people
