«Иллюзии» четырех
«Иллюзии» написаны специально для театра города Кемниц (Германия). Это история о любви, но она воплощается на сцене не совсем привычным, «театральным» образом. Актеры «Практики» не играют персонажей, а просто рассказывают со сцены истории двух супружеских пар. Внешний мелодраматизм сюжета таит под собой изрядную долю гротеска. Но главная миссия спектакля – войти в диалог со зрителем, провести некий «сеанс общения».
– То, что происходит в театре «Практика» – это контакт с человеком, который пришел на спектакль, внимание к нему. Я редко бываю в театре в качестве зрителя, и. честно говоря, всегда скучаю. Там что-то на сцене интересное происходит, но я тоскую без внимания. А Иван воплотил в «Практике» сложную технологию, которая позволяет создать у каждого ощущение услышанности,– подчеркнул Казимир Лиске.
В спектакле заняты молодые актеры театра «Практика» – Инна Сухорецкая, Александр Алябьев, Казимир Лиске (весной уже посещавший Воронеж с спектаклем «Лафкадио» свободного театрального проекта, совместного с Одином Байроном) и Каролина Грушка.
– Каролина не смогла приехать – у нас маленький ребенок, поэтому на сцену в «Иллюиях» вместо нее выйду я. Хоть я и не такой обаятельный, как жена, но спектакль приобретает новые оттенки от присутствия автора на сцене, – поделился Иван Вырыпаев.
Из будней современной драматургии
Всемирно известный драматург и режиссер рассказал, что сложность поставки современной пьесы состоит в том, что необходимо большое внимание уделять сюжету.
– На неизвестном тексте невозможно построить постмодернистскую конструкцию, – объяснил Иван. – Это «Чайку» мы можем сегодня ставить как угодно – хоть голую женщину на стул поставить и обмазать краской – она будет читаться зрителем как «Чайка». С новой пьесой это невозможно, такие попытки проваливаются, так как остаются абсурдным и единичным высказыванием для зрителя.
Иван Вырыпаев поделился и своим мнением по поводу закона о запрете нецензурной лексики:
– Я планирую встретиться с представителями министерства культуры, чтобы мне объяснили, какие выражения я могу использовать в пьесах, а какие нет, – иронизирует Иван. – На самом деле, это печальное явление для культуры, так как это запрет языка, его неотъемлемой части. Очевидно, что запретами в сфере нравственности и морали ничего хорошего добиться нельзя. Если хотите мое мнение, я считаю, что следовало бы, если уж запрещать мат, то везде, кроме искусства. Выругался на улице или в транспорте – десять лет тюрьмы. А литература, театр – это же единственные сферы, где это служит иным целям, преобразуется в свете идей. К тому же, все прекрасно понимают, что и без «запретных» слов можно унизить и оскорбить человека, выразиться до крайности грубо. Впрочем, если уж запретят, смогу писать и без мата – моя драматургия от этого не пострадает.
