«Другая Италия» Павла Муратова

Немало поклонников было и у последующих произведений искусствоведа. А еще Муратов считался одним из лучших знатоков иконописи, участвовал в работе особой Комиссии, стоявшей у истоков советского реставрационного дела, издавал свой культурно-просветительский журнал, занимался переводами, писал пьесы и рассказы… Но в 1922 году этот яркий деятель отечественной культуры эмигрировал из страны и его труды оказались на долгие десятилетия в забытьи. «Возвращение» их на Родину началось только в последние годы. 3 марта со дня рождения Муратова исполнилось 130 лет. Сегодня мы решили рассказать о вехах его биографии.

Эстет из института путей сообщения
Уроженец Боброва Воронежской губернии, выходец из семьи военного врача Павел Муратов (1881-1950) в юные годы вовсе не мечтал изучать искусство. Отучившись в кадетском корпусе, он поступил в Петербургский институт путей сообщения, получил диплом инженера. В годы Русско-Японской войны был призван в армию. Тогда же увидели свет его первые статьи, еще далекие от сферы искусства – о военных операциях на Дальнем Востоке. А вот эстетические опусы Муратов начал писать в 1906 году, когда ему довелось побывать в мекке богемного мира – Париже. Здесь молодой инженер открыл в себе талант художественного критика и, вернувшись в Россию, уже не захотел продолжать прежнюю карьеру. Он устроился в Румянцевский музей хранителем отдела изящных искусств и классических древностей, затем стал сотрудником Исторического музея. А в 1908 году совершил поездку в Италию и просто влюбился в эту страну, с тех пор превратившуюся для него в место постоянного паломничества.

Там, на нехоженых тропинках…
В начале XX века путешествия еще не стали частью налаженного бизнеса с маршрутами, организованными по принципу «галопом по Европам». Любознательные странники изучали мир другого государства вдумчиво и неторопливо, нередко открывая для соотечественников неведомые им прежде достопримечательности. Именно таким путешественником-исследователем был Муратов, которого в Италии интересовало все: и малоизвестные работы знаменитых мастеров живописи, и быт городских закоулков, и тайны фресок полузаброшенных соборов, и рассказы старого гондольера, и красота солнечного венецианского утра… Стоит ли удивляться тому, что его живые «Образы», родившиеся из этих впечатлений, стали для многих представителей российской интеллигенции, воспитанных на «книжных знаниях» об итальянском искусстве, настоящим открытием?

Мастер истолкования живописи
После выхода в свет «Образов» Муратов обрел авторитет признанного мастера интерпретации «старой» итальянской живописи и продолжал исследования в этой области. Одновременно он успешно занимался переводами. В музее-квартире Горького до сих пор хранятся «Новеллы итальянского Возрождения», переведенные Павлом Павловичем, с многочисленными «горьковскими» пометками на полях, свидетельствующими об особом интересе выдающегося писателя к этой книге…

На военном положении
Плодотворную работу искусствоведа прервала Первая мировая, в годы которой он служил в качестве артиллерийского офицера на Юго-западном и Кавказском фронтах и даже получал боевые награды. А между тем бедствия войны переросли в революционную бурю. Муратов Октябрь 1917-го не принял, но надеялся, что «годы хаоса» минуют и пытался быть полезным стране: чтобы поддержать писателей оставшихся без средств к существованию, организовал вместе с другими деятелями культуры книжную лавку в Москве; пытался заниматься просветительскими вопросами, основав общество изучения итальянской культуры; участвовал в работе Всероссийского комитета помощи голодающим…

«Внезапно нам открылось новое искусство»
С этим периодом связана еще одна особенная страница в биографии Муратова. В 1918 году в России по инициативе художника и искусствоведа Игоря Грабаря возникла Комиссия по сохранению и раскрытию памятников древнерусской живописи, с которой началась деятельность первого государственного реставрационного центра в России. Благодаря этой Комиссии, были спасены от уничтожения многие раритеты. Еще одной задачей реставраторов стала расчистка старинных икон от позднейших наслоений краски, которые наносили иконописцы разных эпох для того, чтобы «подновить» лики. Так, со знаменитой рублевской «Троицы» были сняты следы не менее пяти подобных слоев. В итоге исследователям предстал подлинный облик знаменитого шедевра. «Внезапно нам открылось целое новое искусство, – писал в то время Муратов, – странно подумать, что еще никто на Западе не видел этих сильных и нежных красок, этих искусных линий и одухотворенных ликов. Россия вдруг оказалась обладательницей какого-то чудесного художественного клада…»

«Добровольный изгнанник»
Благодаря личным усилиям Муратова в поле зрения науки попали ценнейшие образцы древнерусского искусства из Киева, Новгорода, Владимира, Суздаля. Однако заниматься любимой работой в условиях преобразований новой власти становилось все сложнее. Привычный жизненный уклад рушился, буквально, на глазах. В 1922 году из России были выдворены «буржуазные ученые», выступавшие с критикой большевистской политики. В их числе покинули страну такие выдающиеся деятели отечественной культуры как философ Бердяев, историк Карсавин, социолог Сорокин… Муратов не стал дожидаться репрессий и в том же году, находясь в служебной командировке за границей, принял трудное решение не возвращаться на Родину. За рубежом он продолжил свои исследования и культурно-просветительскую работу. Но тоска по прежней России долго не позволяла ему осесть на одном месте. Он все переезжал и переезжал. Мира душе не давала даже любимая Италия. Умер Муратов в Ирландии, куда судьба занесла его после многих лет скитаний…