Каким бы аскетичным не был советский уклад, у каждой женщины имелся в доме свой уголок (столик, обычная тумбочка, украшенная самодельными кружевными салфетками или трюмо) где хранились ее «сокровища». Почетное место в их числе занимали духи. Самый демократичный вариант – «Ландыш серебристый», ароматом которого по совместительству лечили мигрени. Самый шикарный – «Красная Москва».
Культовый парфюм был изобретен еще до революции под названием «Букет императрицы». По одной версии, такой оригинальный подарок преподнес на день рождения матушке Николая II француз Анри Брокар, у которого в Москве была своя парфюмерная фабрика. По другой – знаменитый аромат придумал для императрицы Александры Федоровны соотечественник и коллега Брокара Август Мишель. В 1920-е композицию немного изменили и начали выпускать под новым, более подходящим духу эпохи брендом. «Я и сейчас обожаю запах «Красной Москвы», знакомый с юных лет, – говорит Татьяна Владимировна, – он у меня ассоциируется с цветущей майской клумбой, торжествующей природой, праздником». А еще советские женщины любили духи «Белая Сирень». Между прочим, этот аромат был создан советскими парфюмерами вскоре после войны – в Ленинграде, совсем недавно пережившем ужасы блокады.
«Кровь с молоком»
В 1950-е годы «драгоценным предметом» туалетного столика была зеленая коробочка с нарисованными лебедями – рассыпчатая пудра «Лебяжий пух». Ее «доставали» с большим трудом и расходовали очень экономно – по особо торжественным случаям. Кстати, удобной компактной пудры тогда и в помине не было. Она начала входить в обиход только в самом конце 1960-х.
За кожей лица ухаживали подручными средствами – умывались кислым молоком, делали ягодные маски… В эпоху «застоя» пользовались популярностью питательные кремы «Янтарь», «Люкс», «Вечер» и отбеливающий веснушки «Чистотел». «Конечно, с нынешним изобилием ухаживающей косметики прежний стандартный набор тюбиков не сравнить, – вспоминает Татьяна Владимировна, – но, тем не менее, цвет лица у женщин был просто «кровь с молоком»! Ведь тогда и продукты питания потребляли только натуральные, и с экологией дело обстояло благополучнее».
Всемогущий урзол
В 1960-е годы в СССР выпускалось только пять оттенков помады, а туши долгое время в продаже просто …не было. Из положения выходили по-разному: кто-то подкручивал ресницы горячим ножом, кто-то смазывал их для блеска подсолнечным маслом, а коллеги-химики Татьяны Комаричевой, которая долгое время трудилась в лаборатории на заводе «Электросигнал», пользовались следующей альтернативой. Брали средство для окрашивания меха урзол, добавляли разбавленную 3-процентную перекись водорода и использовали смесь, чтобы подчернить ресницы и брови. Позже на прилавках появились брикетики ленинградской туши, которую в народе прозвали «самоплюйкой» или «поплюй-помажь» за нехитрую технологию использования. Впрочем, в повседневном быту «малевать лицо» считалось неприличным. Оно и понятно, ведь в качестве идеологического символа женской красоты активно пропагандировалась «девушка с веслом». Ее задачей было строить коммунизм, а чрезмерная озабоченность внешним обликом от этого процесса только отвлекала. Но извечное женское стремление усовершенствовать свои природные данные, брало свое. Тем более что в советском кино царили куда более романтичные героини.
Мыльная «Волна»
Всенародная слава знаменитых экранных блондинок Любови Орловой и Валентины Серовой, портреты которых в самодельных рамочках имелись в каждом третьем советском доме, вызвала волну подражания. В результате еще в 1940-е годы многие женщины «подружились» с пергидролем. Не менее героические усилия предпринимались, чтобы соорудить прическу с красивыми крупными локонами: пряди накручивали на бумажки и доводили до нужной кондиции трофейными немецкими щипцами, подогретыми на примусе.
Волосы мыли специальным мыльным порошком «Волна», после чего споласкивали квасом или травяными отварами. Затем появились первые советские шампуни «Роза», «Яблочный», «Яичный»…
Воротничок «семисезонный»
Каждой женщине знакомо ощущение – нечего надеть. В советское время это выражение было максимально приближено к реальности. Типовая фабричная одежда, сшитая в погоне за Госпланом, выглядела удручающе. За мало-мальски стоящим нарядом мигом выстраивалась очередь. Закрытые магазины «Березка», где по спецталонам распределялись зарубежные товары, были доступны только гражданам, работающим за границей. Поэтому одежду шили – сами, а у кого достаток побольше – в ателье или у портних. «Выкройки присылали из журналов «Крестьянка» и «Работница» наложенным платежом, и по этим лекалам кроила вся улица – рассказывает Татьяна Владимировна, – правда, сразу после войны в страну попало много трофейных немецких вещей. Их берегли как зеницу ока. Даже в 1970-е в гардеробе советских женщин встречались такие платья, сумочки, веера… Бережливость вообще была приметой эпохи. В свое время мама накупила мне ацетатных отрезов (из искусственного шелка). Сказала, вот вырастишь, нашьем тебе платьев. Потом решено было оставить ткани до поступления в вуз, позже – до замужества… В итоге эти отрезы так и остались невостребованными. Мы перешивали старые пальто, носили «семизонные воротнички», штопали носки, а лучшее оставляли «на потом». Но зачастую это «потом» так и не наступало…»
«Подумай, о чем говорить!»
Однако из этих трудностей трагедии никто не делал. Может потому, что основная масса населения жила одинаково бедно и не представляла особой альтернативы. А может потому, что приоритет оставался за духовными ценностями. «В каждом доме были книги, – вспоминает Татьяна Владимировна, – Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Маяковский, Шолохов… Раньше ведь как считалось: куда-то идешь – подумай, о чем говорить! Обязательно надо было знать всех литературных героев, хотя бы поверхностно. Иначе – засмеют! Мы посещали театры и музеи, участвовали в зрительских конференциях в кинотеатрах, а на заводы раз в неделю приходили лекторы – преподаватели вузов, врачи, сотрудники других предприятий». Кстати, в один из таких лекционных дней Татьяну Комаричеву, с детства питавшую интерес к изучению прошлого, пригласили в областную библиотеку на краеведческие чтения. Ныне Татьяна Владимировна – постоянная участница деятельности историко-культурного общества «Клуб друзей Дома Ольденбургских», ведущая исследовательскую работу во многих областях истории родного края.
Бунт мамочек. Под негласным запретом в СССР вплоть до 1970 годов были женские брюки – как элемент гардероба, несовместимый с советской моралью. «Единственным предметом туалета, напоминающим этот «крамольный элемент», который не возбранялось носить, – вспоминает наша землячка Татьяна Комаричева, – были шаровары маминого пошива для уроков физкультуры. В таких штанах у нас ходили все девочки. Но как-то летом учитель потребовал, чтобы мы занимались в шортах. Узнав об этом наши мамочки подняли настоящий бунт. «Победили» шаровары…»
Самыми отчаянными модницами и модниками в 1950 – 1960-е были стиляги, которые носили одежду «на иностранный манер», слушали джаз и демонстрировали нарочитую аполитичность. Сами стиляги называли себя «штатниками» – то есть поклонниками американского образа жизни. В той же среде был широко распространен термин «чувак», что означало – «Человек, Уважающий Высокую Американскую Культуру». За эти непатриотичные пристрастия стиляг преследовали по 58 статье УК (антисоветская деятельность).
