Идеологический миф
Долгое время у нас воззрения консерваторов воспринимались исключительно в критическом ключе. Еще до революции на их «имидж» оказали негативное влияние оппоненты – либералы и социалисты, благодаря которым они прослыли этакими мракобесами, противниками всего передового. Советская пропаганда закрепила соответствующее представление в общественном сознании, хотя на самом деле это миф.
«Консерватизм – мощное направление русской мысли, сыгравшее колоссальную роль в отечественной истории, политике, искусстве, – говорит Аркадий Юрьевич. – Даже неполное перечисление имен, которыми оно представлено, впечатляет. Это Державин, Карамзин, Крылов, зрелый Пушкин, зрелый Тютчев, Достоевский, Менделеев, Столыпин, практически все представители русского религиозно-философского ренессанса и другие масштабные фигуры. 13 представителей церкви, прославленных в лике святых были членами консервативных организаций. Первое системное изложение русской истории принадлежит консерватору Карамзину. Система образования Российской империи была создана консерватором Уваровым…» Этот список можно еще долго продолжать. Как отмечает наш собеседник, речь «о серьезном глубинном интеллектуальном измерении, сопоставимом по масштабу с идеологией Просвещения».
Николай Карамзин
Ключевое понятие – традиция
В консерватизме подчеркивается роль наследия предков. При этом не отрицается и важность преобразований. Сторонники течения считают новации неотъемлемой частью развития, но при условии, что они полностью назрели и сочетаются с традицией.
Традиция – ключевое понятие для консерваторов. «Это система позитивных ценностей, институтов, выработанных на протяжении веков, – уточняет наш собеседник. Традиция касается религии, государственного устройства, семьи и всех других сторон бытия».
В рамках нашего евразийского географического ареала, исторически особое значение придавалось сильной центральной власти. Государство должно было быть «способным решать масштабные задачи мобилизационного плана», иначе оно бы не выжило. Духовно-нравственным стержнем национальной традиции и опорой государства стало православие.
«Век Просвещения! Я не узнаю тебя…»
Консерватизм возник в конце XVIII века как реакция на бурные события, потрясшие Францию и всю Европу. «Великая французская революция выросла из идеологии Просвещения, – напоминает историк. Она совершалась под лозунгом «Свобода, равенство, братство», но на практике это вылилось в насилие беспрецедентного масштаба и культурную деградацию. Якобинский террор унес жизни чуть ли не каждого десятого француза. Страшные удары обрушились не только на аристократию и клерикалов, но и на крестьян, не принимавших перемены. Гильотина работала без остановки. Толпа могла растерзать врага народа (этот термин появился как раз в то время), достать его трепещущее сердце и съесть… Кроме того, революция обернулась крайне агрессивными войнами, конец которым положила только победа России в Отечественной войне 1812 года и последующие заграничные походы русской армии».
В ответ на ужасы революции консерваторы начали разрабатывать стратегию, призванную противостоять крайнему радикализму и предотвратить повторения подобных трагедий будущем. Тогда многие разочаровались в «рецептах» благоденствия идеологов-утопистов, которые на деле обернулись чудовищными потрясениями. В числе таких мыслителей был и наш соотечественник Николай Карамзин, в 1790 годы предпринявший поездку в Европу и ставший очевидцем последствий якобинской диктатуры. «Век Просвещения! Я не узнаю тебя – в крови и пламени не узнаю тебя, среди убийств и разрушения не узнаю тебя», – пишет в то время он. Впоследствии Карамзин стал одним из «отцов» русского консерватизма.
Противники «чужебесия»
Первые русские консерваторы были антизападниками. «Это не означает, что они призывали ходить в лаптях и играть на балалайках, – поясняет Аркадий Юрьевич. – Карамзин, Глинка, Растопчин, Шишков были блестящими интеллектуалами, хорошо знавшими Европу, но они выступали против такого явления, которое мыслитель XVII века Юрий Крижанич называл «чужебесием», то есть «бешеной любовью к чужим вещам и народам, чрезмерным, бешеным доверием к чужеземцам». К началу XIX века форму такого «чужебесия» в России приняло подражание Франции, в то время игравшей роль гегемона, на которую сейчас претендует Америка».
Приверженцы консерватизма протестовали против некритичного следования иностранным образцам, за что нередко становились объектом насмешек. Их позиция воспринималась как проявление невежества и бескультурья. А тем временем Наполеон стремительно расширял свою империю. Отношение к поборникам традиций резко изменилось, когда уже не оставалось сомнений в том, что будет большая война. «Оказалось, что ставка консерваторов на патриотизм, самобытность, крепкую государственную власть – это, по сути, программа национального выживания, за которую придется бороться», – говорит наш собеседник. В 1812 году произошел перелом в верхах и в общественном сознании: на ряд ключевых постов в стране были назначены консерваторы, а их идеи стали «политическим инструментом победы над Наполеоном».
Министр, при котором знать вспомнила родной язык
«В течение XIX века развивались разные стороны консервативного проекта, который представлял собой альтернативу социализму и революционаризму, – говорит Аркадий Юрьевич. – Коротко этот проект можно выразить формулой «самодержавие, православие, народность», выдвинутой министром просвещения Николая I Сергеем Уваровым. Православие в этой концепции понималось, как система ценностей, на которую должны опираться культура, образование, нравственность. Самодержавие – как сильная централизованная власть, обеспечивающая суверенитет, безопасность и реализацию масштабных проектов. Под народностью подразумевалась опора на широкую социальную базу, то есть на народ в целом. Эта теория, как и сам ее автор, подвергались острой критике, но как бы то ни было, Уваров являлся одним из умнейших людей своего времени. Благодаря ему, образование стало функционировать как системное целое. При нем дворянство начало говорить по-русски и пошло в университеты».
Тогда же консерваторы отчетливо поставили вопрос об отличиях русской истории от западноевропейского пути. Они были убеждены в том, что с XIX века Россия и Запад начинают расходиться как галактики.
Сергей Уваров
В годы революционной смуты
При Николае II началась принципиально новая стадия в развитии течения, которая была обусловлена необходимостью противостоять нараставшей революционной смуте. Это было время консолидации консервативных сил. Впервые возникают их организации: Русское собрание, затем Союз русского народа, Союз Михаила Архангела… Они объединяли около 600 тысяч человек. Наиболее массовым участником являлось крестьянство и духовенство.
«Вопреки существующим стереотипам, эти организации не участвовали в погромах и участвовать не могли, – говорит Аркадий Юрьевич. – Погромы прокатились по стране в октябре 1905 года. Это было время, когда ослаб контроль власти, полиции над ситуацией. На улицах происходили столкновения. Одна толпа с красными знаменами и другая – с хоругвями сходились в схватке. Шел страшный стихийный трагический процесс, приписывать который консерваторам просто нелепо даже в силу хронологии. Правоконсервативные организации образовались позже несколькими месяцами. Реальный погром учинили их оппоненты-радикалы.
Теперь об интеллектуальном уровне правых, которых нередко изображают кем-то вроде орков. В правоконсервативную элиту того времени входили филолог, академик Соболевский, византист Кондаков, художники Васнецов, ранний Рерих, поэты Садовский, Кузьмин. Членами правоконсервативных организаций были Иоанн Кронштадтский, будущий патриарх Тихон, будущий создатель Русской православной церкви за рубежом Антоний Храповицкий».
Силы антикризисного резерва
Несмотря на преданность государству, влияние консерваторов в верхах было ограниченным. По словам ученого, власть апеллировала к консервативным ценностям лишь тогда, когда возникал цивилизационный вызов, угрожавший самому существованию страны, как это было в 1812-м. «Способствовали консерваторы спасению власти и в 1905 – 1907 годы, – говорит историк. – Но после того как произошла частичная стабилизация, либеральная бюрократия при пассивном отношении монарха, расколола консервативное движение и сделала многое для его компрометации. В феврале 1917 года монархию защищать уже было некому…»
После революции судьба консерваторов была незавидной. Оставшиеся на Родине подверглись репрессиям. Уцелели единицы. В их числе выдающийся мыслитель Алексей Лосев, тянувший лагерную лямку на Беломорканале. Несмотря на тяжелые испытания, он сохранил верность своим убеждениям до конца жизни. Лосев известен, в первую очередь, как ученый, профессор МГУ, но вместе с тем он был тайным монахом (принял постриг в 1929 году).
Часть консерваторов эмигрировала. Они развивали свои идеи за рубежом, став движущей силой религиозно-философского возрождения. Внутри страны легальные течения, оперировавшие установками консерватизма, появились только в период «оттепели»…
«Бесы» Достоевского как зеркало революции
Федор Достоевский
В отличие от социалистов и либералов, которые связывали с революцией радужные перемены, консерваторы были убеждены в том, что она обернется уничтожением значительной части населения, колоссальными разрушениями и деморализацией. Особенно ярко это было выражено в романе Достоевского «Бесы». Остается только удивляться, как в начале 1870 годов писателю удалось предвидеть практически все черты русских революций XX века.
«Нострадамус» из Государственного совета
Петр Дурново
Крушение монархии в деталях предрек политик-консерватор, член Государственного совета Петр Дурново. За несколько месяцев до вступления России в Первую мировую, он в деталях описал, что ждет страну в случае войны. Прогноз оказался таким точным, что Дурново нередко называют «русским Нострадамусом».
Из «Записки Дурново», адресованной Николаю II: «(…) все неудачи будут приписаны правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него, как результат которой в стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные, которые могут поднять и сгруппировать широкие массы населения, сначала черный передел, а засим и общий раздел всех ценностей и имуществ. Побежденная армия, лишившаяся к тому же, за время войны наиболее надежного своего кадрового состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованною, чтобы служить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению».
К 100-летию революции
«ГЧ» публикует цикл материалов, в рамках которых мы беседуем с экспертами о различных аспектах бурных событий 1917 года. Мы планируем рассказать не только о переломных процессах, изменивших ход истории, и личностях эпохи, но и революционных течениях в искусстве, о «революционном стиле» в моде, о влиянии революции на быт и язык. Следите за нашими публикациями в рамках спецпроекта «По следам революции».
О том, каким остался в памяти современников Николай II – читайте в материале
Спецпроект «По следам революции». Трагедия последнего российского императора
